ЦИВИЛИЗАЦИОННО-РЕСУРСНАЯ  РЕКОНСТРУКЦИЯ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

 

       От горной колыбели до торговой демократии

​

      Вопрос о колыбели славянского этногенеза до сих пор остается открытым. Есть множество версий, при том, что первое письменное свидетельство, в котором славяне упоминаются под своим именем и с указанием места обитания (речь идет о полабских славянах, т. е. живущих за Лабой-Эльбой), относится к франкским источникам конца VIII века. Однако если взять за основу роль горных преград, создававших естественные границы, в которых складывались пранароды, то следует принять одну из существующих версий, согласно которой прародиной славянских народов была Среднедунайская низменность с центром в районе озера Балатон. Это идеальная по природно-климатическим условиям, значительная по территории котловина между Альпами (граница с кельтами), Балканами (граница с греческими народами) и Карпатами (за которыми начинается степная зона кочевых народов), где, по всем признакам, могла сформироваться самостоятельная по отношению к кельтам и фракийцам (ближайшие «соседи») народность с особым типом внешности, собственным мировосприятием и оригинальной системой верований, с тягой к оседлости и землепашеству.

    О самой Среднедунайской низменности известно достаточно много. Следы первобытного человека (пещеры под Будапештом) относятся к периоду среднего палеолита (125–100 тыс. лет до н. э.). Три последних тысячелетия до н. э. отмечены следами баденской культуры, культур инкрустированной керамики и культуры Ватья, которая к концу 1-го тысячелетия оттесняется на восток и заменяется кельтской культурой. Но еще в древнеримских источниках упоминается об обитающем в Паннонии необычайно мирном сигинском народе, чьим основным занятием была посредническая торговля между восточно-дунайскими и средиземноморскими народами. Та странность, что будущий огромный славянский ареал не имеет своей зафиксированной праистории, может быть объяснен только тем, что сформировавшаяся на Дунае праславянская народность обладала высокой степенью толерантности, не создала военной организации – прообраза государственности, а потому и не участвовала в естественных для древнего мира захватах чужих земель или в героической защите собственной территории, что только и фиксировалось письменными источниками древности.

    Все изменилось в IV–VI веках нашей эры, когда на Дунай хлынули орды диких кочевых племен с востока. Гунны как ножом вспороли Европу, пройдя от низовья Дуная до Среднедунайской низменности, где образовали центр своей империи. Не имея необходимости ни в оседлом землепашестве (всаднику-гунну обычай запрещал возделывать землю), ни в торговле, используя землю только как пастбища для скота, гунны уничтожали или изгоняли оседлые народы. Империя гуннов просуществовала недолго, но по протоптанной ими дороге устремились в VI веке авары (Аварский каганат в Паннонии), в IX веке – протоболгары, наконец, в X веке – угры (венгры), навсегда осевшие на бывшей славянской земле.

   Если взглянуть на современную карту Европы, то обращаешь внимание на то, что южнославянские народы географически не соседствуют ни с западными, ни с восточными славянами. Между ними лежат придунайские страны с минимальным количеством славянской «примеси»: Австрия, Венгрия, Румыния. Можно предположить, что, начиная с IV века, спасаясь от нашествия гуннов, одна часть славян ушла в Балканские горы (будущие южные славяне) и унесла свою мирную культуру в земли Фракии и Далмации, а более значительная часть славянских племен перевалила через Карпаты и растеклась по огромной и пустынной территории Среднеевропейской равнины в поисках мест, наиболее пригодных для условий их традиционной жизни. На западе продвижение славян было остановлено плотным сообществом германских племен, движение на север шло диффузно с племенами балтов и обтекая их.

     Новой родиной славян становятся более-менее возвышенные пространства Среднеевропейской равнины, сплошь заболоченной после таяния последних ледников и постоянного разлива множества рек, а также Полесье и Приднепровская возвышенность. Новая земля представляла собой чередование на огромных просторах пригодных и непригодных для обитания (земледелия) мест, поэтому между занятыми разными славянскими племенами территориями оказались значительные разрывы, что постепенно приводило к распаду общности культуры и языка. В особенности это коснулось племен, расселившихся на восточной оконечности зоны, пригодной для хлебопашества – на границе с угро-финскими и тюркскими племенами, населявшими Восточно-европейскую равнину в ее лесостепной и лесной полосе.

     Поляне, древляне, дреговичи, полочане и те, кто называл себя собственно славянами (новгородцы), занимают земли на самом пределе европейской цивилизационной зоны (32–33-й меридианы восточной долготы), где позже встанут Киев и Новгород. Восточная граница их земель пролегала по Волхову и Днепру – будущему пути «из варяг в греки», соединявшему балтийский и черноморский цивилизационные регионы. (Путь вел из Варяжского (Балтийского) моря по р. Неве в Ладожское озеро, затем по р. Волхов в Ильменское озеро, далее по р. Ловать, оттуда волоком в Днепр.) Это был естественный предел, поскольку за 33-м меридианом, на левом (восточном) берегу Днепра, где расположена Приднепровская низменность, резко увеличивалось количество покровных суглинков, уходящих на северо-запад в лесные массивы Восточно-европейской равнины. Освоение этих почв под пашни требовало чрезвычайных усилий, о которых в народе осталось выражение: «Суглинка в мокредь не вспашешь, вязне, а в сухмень не подымешь, слипается» (словарь В. Даля).

     Неблагоприятные для существования восточных славянских племен климатические и почвенные условия, а также оторванность от зоны сплошной цивилизации могли бы полностью заглушить эволюционно-цивилизационные процессы, однако невыгодное в сельскохозяйственном плане окраинное положение оказалось чрезвычайно удачным в плане энергетическом и сырьевом. Восточными соседями славян, аборигенным населением тех мест были финно-угорские племена черемисов, мордвы, чуди, мери, веси, перми и т. д., занимавшиеся охотой, скотоводством и собирательством, не знавшие земледелия, но жившие на богатейших лесных угодьях. Непосредственная близость зоны энергетических кладовых – от Днепра и Ладоги до Волги и Камы – компенсировала ослабленное земледелие и упадок связанных с ним ремесел традиционным для славянских предков занятием – посреднической торговлей. В VI–VIII веках восточнославянские племена вступают в период торговой демократии, обеспеченной энергетической зоной лесов и Холодных гор (древнее название Среднерусской возвышенности) и возможностями балтийско-черноморского водного пути.

    В эти века восточные славяне живут тесными племенными союзами, с древней вечевой социальной организацией. Не покидая своих мест, выгодно обирают мордву, еще более выгодно торгуют чужим богатством с западными народами. Внутри союзов формируются два мощных торговых центра – Киев и Новгород, через которые на запад текут меха, уральские медь, золото и изумруды, железные самородки из района будущей Курской магнитной аномалии, а также неожиданно востребованные Европой дикорастущие лен и пеньковая конопля. Торговые славяне богатеют, в Новгороде полно франков и норманнов, в Киеве – греков и арабов. Изредка с юго-востока беспокоят волжские хазары, которые, правда, становятся все более неразумными, прибирают к рукам мордву и грозят мирному и ленивому Киеву.

 

От военно-захватнической экспансии на Юг и Запад
до товарно-податной экспансии на Восток

​

     Днепровские и ильменские славяне не создают государства и не объединяются, поскольку нет конкурентов и не от кого защищаться. И только к концу первой трети IX века, когда Хазария вплотную «придвинулась» к границам славянских земель, возникла реальная опасность подпасть под хазарское владычество или оказаться их данниками. В середине 40-х годов хазары захватывают и сжигают Киев. И одновременно надвигается угроза с Севера.

    30–40 годы IX века – кульминационное время норманнских завоеваний. Проходили они по определенному и дошедшему до нас из европейских источников сценарию. Викинги высылали во все известные им богатые торговые центры разведчиков под видом купцов. Купцы-разведчики месяцами жили в намеченных к разграблению городах. Собиралась подробная информация, вплоть до перечня наиболее богатых горожан и мест, где они хранят свои ценности. По полученному сигналу, разведчики из разных мест возвращались на «дело» – съезд норманнских племенных вождей. Дело обсуждало полученную информацию, и между племенами распределялись направления захватов. Исходя из своего географического положения, норвежские и датские племенные союзы совершали набеги и захваты в Западно-Франкском королевстве (Франция), Ирландии и Британии, а шведские (свейские) норманны были нацелены на Византию и Хазарию.

     Несравненные разведчики и воины, искусные мореходы и всадники, чьей воинской организации и отваге, их топорам ни один народ в мире не мог ничего противопоставить, скандинавы, как бич божий, всегда появляясь внезапно, разоряли города, уводили в рабство толпы людей и уносили богатую добычу. Мир познал ужас перед северными людьми. Но и норманны познавали мир и могли сравнить убогие условия своих поставленных на камнях родовых домов-общежитий, хоть и набитых награбленными богатствами, с роскошью европейских городов и удобствами жизни в мягком климате. Норманнские завоевания IX века стали, в сущности, исходом значительной части скандинавов со своей земли в завоеванные области Европы, где они оседали на условиях власти или привилегированной военной службы. Так были захвачены Ирландия и Восточная Англия, затем, под угрозой разграбления Парижа, Франция отдает викингам часть своей территории на северо-западе, где норманны создают вассальное королю Франции герцогство. Позже французские норманны полностью покоряют Англию, а также создают норманнское королевство на Сицилии.

     Отметим один немаловажный факт. У большинства покоренных или побежденных викингами народов уже существовала своя родовая аристократия. Поэтому, например, в Англии, где ранее англосаксонские племена смешались с кельтами-бриттами и образовали единый народ (за исключением Уэльса и Шотландии), завоеватели-норманны ассимилировались с английской знатью и сами стали ее частью. По-другому решили «норманнский вопрос» в Византии. После длительной череды разграблений викингами Константинополя и городов черноморского побережья императоры Византии купили их службу, и норманны-русы образовали особую колонию в Константинополе, откуда в течение нескольких поколений формировалась одна из самых боеспособных частей византийской армии.

   Торговый путь из варяг в греки, обеспечивавший процветание восточных славян, становится в IX веке одним из направлений норманнских завоеваний. Известно, что русы впервые объявляются под Константинополем в 30-е годы IX века (нападениям всегда предшествовала объявленная угроза: «Иду на вы», т.е. на вас – с предложением откупиться от захвата), а уже с 862 года (год летописного «призвания» варягов, не подтвержденного ни одним документальным источником) восточнославянские племена находятся под властью русских конунгов (князей): Новгород – под Рюриком, Киев – под Аскольдом и Диром. Можно предположить, что захваченные славянские торговые центры были сначала зимовками и перевалочными базами для сбора и отправки в Скандинавию награбленных богатств. Уже из Киева викинги-русы совершают ряд походов на Константинополь и Хазарию, через Азовское море доходят до Тамани (в те же годы, по хазарским источникам, начинается строительство специальных укреплений против русов), изгоняют оттуда хазар и основывают свой морской форпост для набегов на Волгу, Кавказ и Византию – Тмутараканское княжество (от названия хазарского поселения со времен Тюркского каганата: тьма тархана, т. е. ставка военачальника).

    Между 882 и 885 годом родич Рюрика Олег захватывает Киев и объявляет себя верховным властителем всего Русского государства. Славяне же на долгие годы становятся данниками викингов, а Киев – центром сбора дани. Пока еще викинги со славянами не смешиваются, живут среди славян как у своего дела (будущие уделы), т. е. на полном обеспечении – стол и обязательная дань. Сами же славяне продолжают жить по своим обычаям, с народным вече. Каждый молится своим божкам и хоронит близких по своим законам.

   Основным направлением русской экспансии продолжала оставаться Византия. Русы несколько раз захватывали Константинополь. Византия то откупалась, то платила Руси регулярную дань, то приглашала на военную службу, потом предавала, что приводило к новым захватам. С 944 года Византия платит дань уже регулярно. Отправка дани на север еще продолжается, но обезлюдевшая Скандинавия приходит постепенно в упадок, и связь викингов с родиной ослабевает. Хотя, согласно «Повести временных лет», дань на север шла до смерти Ярослава Мудрого, т. е. до 1054 года.

   Громят русы не только Византию и Хазарию, но и своих западных соседей. Святослав успел создать целую империю, и даже хотел перенести ее столицу из Киева на Дунай, ближе к воротам Царьграда. Но на исходе X века из Степи приходят не менее свирепые, чем сами викинги, печенеги и наносят русам первое поражение, а также, по наущению Византии, убивают (972 г.) великого русского воина Святослава. ("Повесть" сообщает, что Святослав славянского языка не знал, брил голову, оставляя только длинную прядь волос на макушке - оселедец.)

    Последняя волна викингов приходится на 980 год, когда Владимир, изгнанный Ярополком из Новгорода, бежит на север, набирает на родине предков новые отряды и с их помощью не только захватывает Киев и возвращает себе стол, но и получает власть над всей Русью. Деятельность Владимира завершает норманнский период предыстории России: последний победный поход на Византию, крещение Руси, брак с византийской царевной и, перед смертью, раздача уделов своим 10-ти детям от пяти жен.

  Подчинив себе новгородско-киевские земли, где, в силу торгово-вечевой демократии, не возникла собственная аристократия, норманнские вожди получили монополию власти и знатности. Возникла двукультурность и резкое социальное расслоение по крови, которое, на все последующие времена, предопределило устойчивую традицию изолированности власти в России от народа-смерда. Поскольку новое Русское государство сформировалось не как национальное - в виде свободного военного союза племен, а как военно-захватническое образование, властная княжеская верхушка и привилегированное военное сословие создают свою замкнутую культуру, ориентированную на цивилизационные европейские образцы и в то же время игнорирующую культурные традиции славянской части населения. К тому же крещение Руси оборачивается тотальным уничтожением волхвов – носителей народной (племенной) памяти. Славянское прошлое ставится под прямой запрет, и всей народной массе приказывается отныне именовать себя «народом православным» или христьянами. Покоренный же народ, лишенный национального предводительства и внутреннего посыла к цивилизационному развитию, все более сближается в социальном положении с аборигенными угро-финскими народами.

    На норманнские века приходится и начало активного продвижения славян на восток. Они идут вслед за викингами, устанавливающими на аборигенных землях городки-крепости для сбора дани. В каждом таком городе садится свой князь, которому нужна обслуга, обеспечение и т. д. Сам славянский народ, оказавшийся под жестким давлением алчных викингидов, тоже вынужден идти за добром все дальше на восток. Днепр перестает быть границей. Военной экспансии князей  на юг и на запад соответствует вынужденная и мирная экспансия славян в сторону аборигенных народов. (В этом движении в  основном участвовали древляне и дреговичи, которые испокон века находились в напряженных отношениях с более крупным и оседлым племенем полян, что не раз приводило к открытой вражде. Эта неприязнь и сейчас еще живет в отношениях их потомков.) Простой народ – городские и сельские смерды, так же как и попавшие под русскую власть восточные аборигены, лишаются прав собственности. Теперь этим правом наделены только князья и дружинники-бояре. Им принадлежат города, земля вокруг них, леса, угодья. Они контролируют внешнюю и внутреннюю торговлю. Через них идет перекачка в Европу ценных и фактически бесплатных ресурсов. Создается тотальная система податей с круговой порукой, т. е. коллективной ответственностью за полную и своевременную подачу от «круга» (форма городков-поселений) установленного количества выращенного, наохоченного и собранного. По мере истощения суглинистых и зольных земель, сведéния лесов и уменьшения в них дичи, пушных зверей, меда и пр., в процессе хищнической эксплуатации земли, воды, лесов и недр происходит продвижение за товаром все дальше на восток, вплоть до земли сибирских татар, уже подвластных монгольским ханам.

   Продвижение славян на восток было вынужденное, подневольное. Это не была свободная колонизация, что, в конечном счете, и наложило свой отпечаток на многие бытовые традиции. Пашенные люди, сбитые князьями в общины, оказавшись в лесостепной и лесной полосе, вынуждены были приспосабливаться к суглинку – почве, дающей урожай только один раз, после чего распаханная земля с первыми же дождями превращается в грязь, а затем, просохнув, сдувается ветрами в пыль, и растительный слой исчезает. Требовалось два года, чтобы на этой земле вновь появился почвенный слой и на нем выросло дикотравье. Только тогда эту землю можно было снова распахать и засеять. Так появилась русская трехпольная система земледелия, а грязь и пыль на все времена остались спутниками русской жизни. Остались с тех времен и принудительное общинное земледелие, и нелюбовь крестьянина к земле, и та легкость, с которой русский человек покидал свое место и переходил  на другое.

    XI и XII века в истории Древней Руси – время жестоких княжеских межусобиц, перемежающихся необходимостью борьбы с новой степной угрозой – половцами. В эти же века Русь становится известной в Европе как Гардарика – страна городов. Появление все новых и новых городов-княжеств говорит о сплошном продвижении Руси на северо-восток. К началу XIII века условная восточная граница русских княжеств проходила уже по 42-й долготе – по линии Ярославль – Владимир – Рязань. Местные же племена частью отошли восточнее, «под татар», частью остались жить вперемежку со славянами, в общем с ними полурабском положении смердов – данников князей и бояр. Городское же население сплошь становилось княжескими и боярскими холопами.

   С годами властный варяжский корень терял былую силу. Восточные и западные княжества, разделенные Днепром, все более обособлялись. Князья враждовали между собой, отвоевывали друг у друга города, менялись уделами – лучший (западнее) на худой (восточнее) и наоборот. Бродили по Руси и безудельные князья с дружинами, промышлявшие грабежами, потом захватывали какой-нибудь городишко, старого князя изгоняли, и он становился таким же безудельным, поглядывая на другие города или двигаясь дальше на восток и строя себе новый.

     Постоянная борьба за выгодные уделы, приносящие наибольший доход или дающие наибольший контроль над природными ресурсами, приводит к тому, что некогда единая военно-господствующая организация, связанная общей прародиной, окончательно распадается на группы и группировки, получающие монопольный контроль над различными природно-сырьевыми богатствами. Формируется олигархическая система власти, основанная на присвоении сверхприбыли, возникающей как разница между предельно низкой себестоимостью сырьевого продукта и его предельно высокой (монопольной) рыночной стоимостью. В результате властная олигархическая группировка становилась обладателем несметных богатств и неограниченной власти. Соответственно, ее устремления были обращены только на удержание этой сверхвыгодной власти в борьбе с другими семейными группировками, не прибившимися к «кормушке». Время от времени обделенной части господствующей верхушки удавалось сбросить  предшествующую группу (семью) и занять ее место.

       На рубеже XI и XII веков половцы уничтожили Тмутаракань, а близкие родичи полян – ляхи образовали сильную Польшу, рядом с которой поднималась Литва.

 

От восточной Московии до наших дней

​

    Татаро-монгольское иго, в сущности, не меняет устоявшейся системы власти и народной жизни Древней Руси. Татаро-монголы покоряют уже покоренный народ, и между новыми и старыми завоевателями происходит лишь торг за власть и доходы. Народ же, оказавшись под двойным игом, массами бежит в леса и на север, дичает, забрасывая последние остатки самодеятельности.

     На несколько веков растягивается самоуничтожение Великой монгольской империи и гибель Золотой Орды. Параллельно ту часть Руси, куда некогда пришли с Дуная славяне восточные, отвоевывают западные славяне – объединившиеся Литва и Польша. Через них бывшие земли Киевской Руси воссоединяются с теперь уже сплошной европейской цивилизационной зоной и переориентируются на ее духовные ценности и формы бытового жизнеустройства. Несмотря на бытовое православие, ведущую роль в религиозной жизни начинает играть католичество, широкое распространение получает униатство – признание православным священством и их общинами церковного главенства Папы.

     Очнувшись после трехсотлетнего ига, Русь обнаружила себя далеко на северо-востоке от тех мест, где некогда расселились ее европейские славянские пращуры. Центром восстановленного русского государства стала Москва, упрятанная в лесах и сохранившая за счет этого больше самостоятельности и населения. Московия выползла из лесных схронов небольшим государством с двумя-тремя миллионами населения. Собранные Москвой уделы оказались оторванными от европейской зоны сплошной цивилизации, занимая лишь северную часть Восточно-европейской равнины. Так некогда европейский и цивилизационный народ заместил собой древние аборигенные племена – хранителей природных энергетических кладовых.

    Но, генетически не связанный с Природой, как это свойственно народам-хранителям, русский народ стал ее покорителем. По принуждению или по доброй воле, толкаемый ли олигархической системой вненациональной власти или стараясь убежать от нее, русский народ переваливает через Урал, осваивает Сибирь и, наконец, неподвластный требованиям Природы, – занимает самое гиблое, но и одно из богатейших мест планеты – Дальний Восток.

         Отдельно следует сказать и о той части «христьян», которые бежали не на восток, а на юг, через кочевое Дикое поле, на Дон, под бок к еще сильному Крымскому ханству, опекаемому к тому же мощной Османской империей. Этой части народа удается восстановить свою цивилизационную потенцию и стать самостоятельной национальной группой – казачеством, много веков затем лавирующим между цивилизационной Польшей и полуаборигенной Россией.

      Цепь исторических событий замыкается глобальной бифуркацией, в результате которой Московия – Российская империя – СССР – Россия нынешняя, сохраняя внешние признаки и атрибуты европейской цивилизации, полновластно бытийствует на территории, предназначенной Природой быть аборигенной и вспомогательной для развития человечества.

         Представляя собой нарушение планетарного цивилизационно-ресурсного баланса между Природой и человечеством, Россия в своем историческом движении не подчиняется ни законам Природы, ни законам цивилизационного развития, представляя собой аномальное явление, которое, не имея для него исторического аналога, можно определить как мерцательную (миражную) цивилизацию.

 

МИРАЖНАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

​

        Миражность российской цивилизации выражена в целом ряде устойчивых или циклически повторяющихся явлений национальной и исторической жизни:

 

          – Глубинное противоречие между предустановленной гармонией Природы и местоположением России постоянно возбуждает центробежную силу, стремящуюся сорвать неестественный для этой территории внешний цивилизационный покров.

 

       – Столкновение одновременно действующих законов цивилизационного и аборигенного бытия создают аннигиляционный заряд, который, проникая в народное мироощущение и непосредственное течение жизни, всегда готов взорваться «бессмысленным и беспощадным» русским бунтом.

 

       – Центробежная сила, бессознательно направленная на самоуничтожение, сдерживается сверхцентрализованной системой власти и управления, из-за чего вся аккумулируемая государством цивилизационная энергия России расходуется не на поступательное развитие материальных и духовно-культурных пластов национальной жизни, а на удержание мерцающего цивилизационного покрова.

 

          – Цивилизация, вобравшая в себя зоны энергетических кладовых Природы, перманентно и независимо от субъекта верховной власти воспроизводит безнациональную и антинародную олигархию, единственной и реальной заботой которой остается контроль над национальным сырьевым продуктом и отлаживание механизма присвоения получаемой сверх-сверхприбыли.

 

         – Получение олигархической верхушкой сверхдоходов обеспечивается раз и навсегда установленной экономикой низкой заработной платы, соответствующей аборигенному уровню жизни и потребности населения.

 

            – Перманентное реформирование различных сфер жизни никогда не достигает социального результата, приводя в лучшем случае лишь к смене властных олигархических группировок.

 

             – Бессознательное отношение власти к обществу:

                   а) не как к «народу» – т. е. здесь народившемуся, а значит, обладающему                             естественным правом;

                  б) не как к «жителям» – т. е. здесь живущим и обладающим законным правом;                     в) а как к населению – лишь бесправно населяющему (внешний признак)                                  отведенную ему территорию.

 

               – Социальная жизнь населения столь же бессознательно несет в себе нелюбовь, подозрительность или равнодушие к власти, а также имеет нулевой уровень гражданской самодеятельности ввиду отсутствия каких-либо исторических, политических или иных оснований для ее возникновения.

 

       – Аборигенный уровень культурно-цивилизационных потребностей рождает презрение к труду, мастерству и интеллигентности.

 

      – Национальная интеллигенция, обладающая культурно-цивилизационными потребностями и цивилизаторскими возможностями, но объективно не вписывающаяся во внецивилизационный властно-сырьевой строй жизни и не имеющая точки приложения своих цивилизаторских устремлений, представляет собой слой лишних людей, что порождает перманентную оппозиционность и революционность интеллигенции или ее стремление к побегу в зону цивилизации (эмиграция).

​

ЭПОХА ГЛОБАЛИЗАЦИИ И ОДИНОЧЕСТВО РОССИИ

​

     Можно предположить, что данная цивилизационно-ресурсная трактовка онтологической сущности России и вытекающие из нее признаки мерцающей (миражной) цивилизации вызовут встречное желание доказать противное:

        - или естественность исторического развития России – в виде все тех же или модернизированных славянофильских и западнических концепций с евразийскими вкраплениями;

    - или, если предлагаемый цивилизационно-ресурсный  подход будет все же признан имеющим право на существование, – наличие и других, аналогичных России, миражных цивилизаций. В этом случае в качестве аналогов обязательно будет фигурировать история колонизации государствами Европы Юго-Восточной Азии, Африки, Южной Америки и, конечно, образование Соединенных Штатов Америки.

          Предвидя возможность такой реакции, произведем необходимое сравнение:

                    – Колонизация Юго-Восточной Азии (агрессия Запада на Восток) была в истории неминуемым моментом межцивилизационного столкновения. Подобные столкновения, но уже в обратную сторону, с Востока на Запад, в различных формах еще будут продолжаться, так же, как и столкновения с третьей (смешанной западно-восточной) – исламской цивилизацией.

                     – Колонизация Африки представляла собой классический случай получения цивилизационными народами контроля над ресурсно-энергетическими зонами. Сопутствующим фактором такого рода процессов, вполне естественных на определенном этапе цивилизационного развития, становится покорение аборигенных народов. Важнейшими характеристиками такого типа колонизации остается сохранение метрополии и отсутствие цивилизаторских устремлений по отношению к традиционным формам жизни аборигенных народов-хранителей. Пройдя через период колониальной зависимости, африканский континент в целом сохранил свою аборигенную форму жизни, за исключением небольших бифуркаций в виде голландско-немецких колоний буров, ставших впоследствии ЮАР и Родезией (Зимбабве). Но и в этом случае белое население Африки не пошло по пути насильственного цивилизаторства, предпочтя апартеид – раздельное существование цивилизационного и аборигенного народов в естественных для каждого условиях.

                – Что же касается испано-португальских колоний Южной Америки, то их отделение от метрополии было вынужденным из-за длившейся почти век английской блокады Атлантики. При этом в процесс образования стран Латинской Америки, помимо европейских и даже южноазиатских истоков цивилизационного развития, были включены цивилизационные элементы древних империй майя и инков, что привело к созданию симбиозных традиционных цивилизаций.

                       – Образование США и Канады представляет собой наиболее явную ситуацию переселения огромных людских масс на аборигенные земли. Но это факт, в отличие от образования Русского государства, уже новейшей истории. США изначально формировались на цивилизационной и цивилизаторской идее, через декларируемую всеобщую и равную свободу предпринимательства, когда огромный природный энергетический потенциал используется непосредственно для превращения в передовые технологии. Не сырьевые ресурсы и получаемые от них энергии, а техники становятся в США основным рыночным товаром.

 

       Сейчас мы живем в постколониальном мире, где передовые народы и страны по-иному выстраивают отношения с народами-хранителями. Новый гуманизм призван уважать права народов на традиционные для них формы жизни. Цивилизационный мир, продвигаясь в сторону открытия технически сложных и\или возобновляемых видов энергии, признал права аборигенных и традиционных народов на обладание природным энергетическим сырьем и перешел к политике честных и равноправных отношений внутри идеологии глобализма, т. е. создания системы всеобщего и единого существования народов в свойственной каждому из них форме. Россия же предпочла и дальше пребывать в своем цивилизационно-аборигенном одиночестве.