ХРИСТИАНСТВО АБСОЛЮТНОЕ И АБСОЛЮТИСТСКОЕ

​

      В отличие от древнего иудейства и греко-римской религии, служивших одним из  источников формирования наций и государств, христианство возникает на пространстве многонациональной Римской империи как религия общественных низов, оппозиционная и вненациональная. Христианство стремительно распространяется от восточных провинций империи к ее западному центру, выдерживает жесточайшие преследования и лишь в IV веке становится государственной религией Рима. Длительное существование одновременно двух религий, старой античной и новой христианской, стало одной из существенных причин разделения Рима на Западную и Восточную империи. Центром христианства становится Восточная империя, в пределах которой христианство и зарождалось, поскольку в Западной Римской империи еще долго жива была вера в античных богов. Римские императоры вынуждены были лавировать в ситуации двоеверия, в связи с чем главой западного христианства оказывается не император, а римский епископ – папа. В Восточной же империи, в пределах которой влияние олимпизма было лишь опосредованным, христианство возглавил сам всехристианнейший император, которому подчинялись четыре (разделяй и властвуй!) региональных патриарха. В 1054 году папа и Константинопольский патриарх взаимно отлучили друг друга от церкви (схизма), после чего окончательно формируются два христианских центра и, как результат религиозных споров, две самостоятельные ветви христианства – восточная и западная.

     По-разному складываются их исторические судьбы. На Западе идет процесс подчинения христианских государств абсолютной церковной власти, а восточное христианство остается прежде всего опорой императорской власти, т. е. оформляется как христианство абсолютистское.

       Когда историки России пытаются дать ответ на вопрос, почему киевский князь Владимир избрал для Руси византийское христианство, то они или рассказывают легенду, как Владимира очаровала красота византийского обряда богослужения, или, в лучшем случае, объясняют этот выбор внешнеполитическими целями – желанием Владимира укрепить авторитет Киевской Руси через женитьбу на сестре византийского императора, обязательным условием которой было принятие Владимиром православия.

     Нам же представляется более соотносимым с логикой истории и историческими фактами другой мотив. Владимир избрал для Киева ту веру, которая дополняла княжескую власть еще и властью религиозной или, по меньшей мере, ставила религию в подчинение княжеской власти. При таком взгляде история выбора Русью религии оказывается имеющей не эстетическую, не внешнеполитическую, а сугубо внутреннюю цель. Насильственное введение на Руси византийской модели христианства с богопомазанничеством властителя было на тот исторический момент удачным и единственным способом подавить верховодимое волхвами, жрецами и шаманами разноплеменное язычество древней Руси, дабы укрепить и освятить нетвердую княжескую власть. По условиям вечевого договора князь с дружиной нанимался вольным городом для его защиты, за что получал от города стол, т. е. плату и содержание. Негодный князь часто с позором изгонялся из города, и по Руси бродило в те времена множество «бесстольных» князей с дружинами. С введением имперского (абсолютистского) христианства киевский, а затем и другие князья получали сильный дополнительный рычаг власти божьим именем, дающий возможность навсегда закрепить за собой города, сделать их наследственными уделами. С помощью православия князь и его потомки могли теперь беспрепятственно и бессменно находиться у власти. Отсюда и вся история насильственного и кровавого крещения Руси.

       Естественно, что процесс массового, под страхом смерти, принятия православного культа происходил исключительно на бытовом и формальном уровне. В отличие от народа Римской империи, который выстрадал христианство, распинаемый на крестах господствующим язычеством, русский народ принял страдание от самого абсолютистского христианства. Эта насильственность и формальность закономерно перешли затем в историческое сознание народа, в его генетическую память. И еще одно следствие крещения Руси. Распространение христианства по Европе не уничтожило варварского самообозначения народов – они остались франками, германцами, италиками и т. д. Насильственное вколачивание христианства на Руси обезличило полян, древлян, вятичей и кривичей, сделав их всех христьянами. Так появилась родства с предками не помнящая Россия.

      В период татаро-монгольского нашествия средневековая католическая Европа ни при каких обстоятельствах не могла прийти на помощь враждебной по вере православной Руси. Не собиралась помогать Руси и коварная, слабеющая Византия. Киевская Русь, оказавшись в одиночестве, стала легкой добычей татаро-монгольских орд и перестала существовать. Власть в пределах русских удельных княжеств перешла к хану Золотой орды и освящалась уже не именем Христа, а алым нишаном — ханской печатью на милостиво выдаваемом ярлыке на княжение. Русское же христианство, за ненадобностью для княжеской власти, оказалось без присмотра и на какой-то период сделалось свободным. Оно покидает плененные города и прячется в северных лесных обителях, возникающих вокруг подвижников и чудотворцев. Безусловна роль преподобного Сергия Радонежского в освобождении русской земли от власти Орды. Случайная близость его Троицкой обители от городка Москвы сделала последний политическим центром борьбы с ордынцами, а захудалого московского князька Дмитрия — новым политическим лидером и народным героем. В действительности же освободительное движение было поднято свободным лесным православием. Конечно, княжеское православие тоже никуда не делось, поскольку татаро-монголы, своей религии не имевшие, управляли покоренными народами, среди прочего, и с помощью местных религий. В столице Золотой Орды, Сарай-Бату, был даже специально выстроен православный храм с русским настоятелем, который активно участвовал в интригах с раздачей княжеских ярлыков.

     Уже тогда, от XIV века, незаметно и неофициально, православие разделилось на княжеско-сервильное и свободно-схоронное, посеяв тем самым будущий раскол русской церкви. В течение нескольких столетий, следующих за обретением русскими княжествами независимости, объединенное русско-московское православное государство и свободное монастырское православие жили в глухой вражде, приведшей к официальному церковному расколу, а по сути – к полному уничтожению в XVII веке свободного православия и окончательному восстановлению абсолютистского, с приматом царской власти над церковной. Петр Первый лишь придал фактическому месту церкви в Российской империи юридический статус.

      За исключением времени «лесных обителей» сам христьянский народ в истории русского православия не сыграл какой-либо заметной роли. У православия в России отсутствуют два существенных начала: народный источник веры и героическая традиция – скрепы, способные оправдывать народ и спасать страну при любых превратностях их исторических судеб. Испанский народ созрел в Реконкисте – религиозно-освободительной борьбе с маврами, Европа окрепла после опустошительных гражданско-религиозных войн в Англии, Франции. И наоборот, борьба религии и власти, папы и императора (гвельфов и гибеллинов) на много веков ослабила Италию и Германию. Как показывает история, зависимость национальной религии от власти лишь усиливает сервильность народного сознания и ослабляет национально-религиозное чувство. В выигрыше остается только сама власть.